Прибывая в замок де Монфор, лорд Аль'Тау двигался обычным ходом, привычным для его лошадей. Для большинства прочих лошадей этот ход был бы слишком быстрым - выдерживать его долгое время могли только породистые кони степей, привычные к длинным быстрым переходам. Иначе в бескрайних степях было просто не выжить. Легкие, жилистые, подвижные, они вызывали зависть у господ и удивление у крестьян. У господ - потому, что такие кони в цене не уступали лучшим коням рыцарской масти вроде дестриэ и иметь подобный символ статуса мечтал практически каждый аристократ. Но вот позволить себе двигаться верхом на таком красавце самому и пересадить на них не только свою охрану, но даже и своих слуг (одежда которых, к слову, пусть и была скроена просто, что бы показать их статус людей незнатных, но даже при первом взгляде выглядела явно дороже, чем одежда мелких господ и бедных рыцарей) мог только один человек - Лорд Торбете-Джам, господин Казимир Аль'Тау.
У простолюдинов такие кони помимо зависти (у тех, кто понимал) вызывали еще и удивление - за что там платить-то, чего те кони такие дорогие? Одни кости да жилы, никакого мяса. В телегу такого не впряжешь и поле с его помощью не вспашешь.
По старой степняковой традиции, у Лорда не было ни кареты, ни повозок - и он, и стража, и слуги двигались в седлах, а все необходимое было в седельных сумках. С точки зрения человека богатого и слывущего новатором, это было странно - нет бы какую карету изобрести с особыми колесами, что б на кочках не качало и в грязи не вязло, а то и еще чего похлеще, но традиция путешествия в седле была одной из нерушимых, которой следовали все Аль'Тау, сколько они себя помнили.
Казимир нарушать традицию не собирался, а посему, прибыл в замок де Монфор еще вечером с тем, что бы к утру быть уже полностью готовым к церемонии и встрече прочих гостей. С усопшими лорд особо дел не имел и встречался от силы раз или два, а посему предпочел не соваться в покои. Высказывать уважение слишком жарко было едва ли не глупее, чем не высказывать его вообще. Это время предназначено для близких - он же здесь был связан только формальными договорами, а посему и прощаться с покойниками следовало в формальной обстановке - вечером.
А посему нет ничего странного в том, что визит эльфа он воспринял с некоторым удивлением. Отдыхая в тени деревьев в саду (абсолютно черная одежда вместо привычной белой была все-таки непрактична при местной жаре), Казимир сначала и глазам не поверил, когда по дороже прошествовала процессия, возглавляемая эльфийским королем. Путь через море был слишком долог для новостей, а потом и для самого короля, если бы он прибыл сюда, получив приглашение...
Нет, он не успел бы. Сам Казимир едва успел получить весточку и примчаться - и вот вам встреча! Его Высочество прибывает всего на несколько часов позже его. Значит, Казимир убыл из своего замка до прихода эльфийского корабля, о котором ему никто не сообщил заранее, и все это время следовал в полудне пути впереди эльфийского короля.
Произойти это могло только в двух случаях. Либо его длинноухий друг знал о смерти заранее, что возможно только если ты сам в ней повинен, либо прибыл сюда с другими целями - и случайно попал в траур. Первое было маловероятным - эльфы всех цветов предпочитали вариться в собственном соку и травить друг друга, а не людей. Во второе тоже не особо-то верилось - редкие случайности действительно случайны. А то, что его длинноухий друг не поставил в известность о своем визите его самого, настораживало только больше. Торбете-Джам издревле вел торговлю с эльфами и выступал посредником между двумя королями - и до сих пор оповещение друг друга о визитах входило в свод обязательных правил для обоих партнеров. Смерть отца Илиндира пять лет назад, по крайней мере, была отмечена трауром и в Торбете-Джам.
Дождавшись, пока эльфы скроются, Казимир поднялся со спрятанной в зарослях скамейки и перешел на другое место - ближе ко входу в постройки. Рано или поздно эльф выйдет наружу - и тогда не заметить одетого во все черное на пестром фоне садов лорда Аль'Тау будет просто невозможно. Сделать задумчивый вид, будто погружен в свои мысли и не замечаешь ничего вокруг (что было несложно, так как подумать ему действительно было о чем) и немного подождать, что бы выяснить, как отреагирует эльф на появление своего старого партнера.

Навплион был толст, не в пример другим темным эльфам, его лоснящаяся, намасленная черная кожа блестела в свете тысячи бликов, что солнечными разноцветными зайчиками пробивались сквозь витраж домашнего храма в замке де Монфор, пухлые ручки с длинными идеально отточенными ногтями, что скорее казались когтями в угоду моде темных эльфов, сжимали край длинного свободного одеяния, цвета летнего вина и золотой осенней листвы украшали его наряду с черным трауром. Голову темного эльфа, идеально круглую с бледным обрюзгшим от многочисленных возлияний и праздной полной обжорства жизни, похожую на луну, потомком чьего дома и являлся Навплион, венчала бархатная шапочка с яркими и пышными павлиньими перьями, которая неровно сидела, — уже в знак моде человеческой молодежи, — на серебристых завитушках прически. Он шел медленно, каждый раз останавливаясь перед тем или иным аристократом, слащаво улыбался и сладко сюсюкал, спрашивая о жизни, о семье, лукаво шутил и бросал многозначительные взгляды. Многие за его спиной смеялись и шептали друг другу на ухо разные забавные вещи про этого странного, слишком пухлого, слишком надушенного и слишком любезного темного эльфа. Навплионом из Дома Луны откровенно пренебрегали, считали дураком или предметом для потех, вроде замкового шута, и это было ему на руку. Что может усыпить бдительность больше чем вид глупца и лизоблюда в шелках и бархате, эльфа без эльфийской красоты, коварного жителя Горного Королевства без коварства и острого ума? Темных эльфов боялись, их считали грозными и опасными противниками, но один вид посла развеивал эти легенды и слухи.
Но старый посол был не так прост, каким хотел казаться. За сладкими любезными улыбочками скрывался острый ум, за пухлыми напудренными щеками таился змеиный язык и клики полные яда. За ним следуя яркими тенями тянулись темные эльфы из его свиты, все они были когда-то рабами из обедневших ветвей великих домов, дети поверженных на поединках лордов или просто неугодные бастарды и взятые в плен жители пещер, наученные питаться не человеческой и эльфийской плотью, а фруктами и сладким вином. Вся эта разномастная братия легко ступала,— словно в танце, — за своим круглым лордом, едва не наступая на подол его платья. Обыкновенные улыбки и вызывающие одежды были сменены на более подобающие трауру черные туники и покрывающие голову винно-алые, ибо кроваво-красные не подходило по случаю, вуали, что скрывали их красивые лица рабов, созданных для утех и увеселений.
Толстячок прошаркал ножками, обутыми в восточные разукрашенные туфли с загнутыми носами, к безутешным детям почивших лорда и леди. Лицо посла выражало крайнюю степень горя, красные воспаленные свинячьи глазки смотрели жалобно как у побитого щенка, и голос вещал также сладко, но на этот раз в сладкое вино добавили изрядную долю горечи:
— О, это поистине ужасная утрата для всех нас и всего Соединенного Королевства, — немного шепелявя просюсюкал Навплион, заламывая руки, — Великая Жрица шлет вам свои соболезнования из своих Высоких Палат. Королева льет горькие слезы по таким славным людям. А старейшины молят богов денно и нощно, умоляя их о легком пути через Земли Тени и Залы Суда. Лорд и леди де Монфор были исключительными людьми, добрыми и благородными лордами, видят Боги, — он не стал уточнять чьи боги, — что все мы будем еще долго скорбеть по ним, поминая добрыми словами.
Толстяк сказал бы еще много сочувствующих слов, но сзади подпирали другие знатные лорды и леди, намереваясь отдать дань уважения почившим. Все также шаркая он отошел от брата и сестры, приняв их сухие благодарности, и опустился на колени перед смертным одром, дабы поцеловать край погребального савана в дань уважения. Также поступили и его слуги, одна за другой гибкие тонкие фигуры опускались грациозно, словно лебеди на воду, на колени, поднимали свои траурные вуали и касались губами саванов, пока на плотной небогатой ткани не остались влажные следы от их губ.
Навплион же уже пробирался сквозь толпу уже отдавшим честь покойникам, вслушиваясь своими оттопыренными эльфийскими ушками в разговоры окружающих его знатных вельмож. Многие говорили о пустом: большинство поминало леди и лорда де Монфор, трагическим тоном пересказывая невероятные подробности гибели их светлостей в продуваемых всеми ветрами пустошах, подробности от одной к другой становились все более устрашающими, под конец варвары налетели на небольшой отряд сидя верхом на драконах и пожрали всех знатных рыцарей, сопровождавших благородных мертвецов, остальные обсуждали свои личные дела, кто-то спорил по поводу пограничных территорий, кто-то обсуждал очередную интрижку, кто-то уже откровенно засыпал, сидя на высоких скамьях у стен храма Провожающей Ираиды, прозванной еще и Богиней Целительства. Но один разговор отличался от всех остальных, не сколько темой, сколько действующими лицами. Кто бы мог подумать, что его величество, король лесных полян и диких духов, вдруг окажется здесь, а не на своем вытесанном из колоды деревянном троне.
— Кхе-кхе, — учтиво прокашлялся Навплион, пришаркав к беседующим королю и лорду Аль'Тау, хотя даже его кашель, больше походил на сюсюкание, - Какая честь приветствовать вас, ваше величество. Неожиданная встреча, — на губах заиграла подобострастная улыбочка, - Лорд Аль'Тау, как поживают ваши Восточные Земли? — низкий поклон знатному лорду.

Отредактировано Джассебетт (16-07-2013 23:38:50)

Совместно с Аланой

В день похорон замок лордов де Монфор был полон людей и эльфов, приехали даже несколько орков и гномов. Майло и Алана с самого раннего утра были на ногах, а слуги, кажется, вообще поднялись ночью. Несколько часов на последние приготовления - и брат с сестрой уже встречали первых прибывших попрощаться с их родителями. Слова соболезнования текли рекой - часть их на самом деле была искренней, часть - лишь вежливым жестом. К счастью, здесь собрались отличные дипломаты и ораторы, поэтому без вдумчивого анализа понять, что скрывается за очередной речью, было сложно.
Алана этим анализом не занималась. Она полагала, что сможет спокойно воспринимать всё это - сочувствие людей, слёзы некоторых из них, тела мамы и папы, лежащие в главном зале замка... Но ошиблась - Алана сама едва сдерживала слёзы, больше не слушая тех, кто подходил к ней и Майло, а старательно пыталась убедить себя, что нельзя сейчас устраивать истерики, что нужно немного подождать, а потом выплакаться в своей спальне. Она напоминала себе и о том, что ей нужно приглядываться к знатным мужчинам-людям, но теперь мысль о том, что она должна выбирать мужа-лорда, который заменит её отца, прямо на похоронах родителей её ужасала и вызывала нервную дрожь.
День обещал быть жарким, но все, разумеется, облачились в чёрные траурные одежды. Алана, конечно, не стала исключением, и теперь мучений ей добавляло глухое тёмное платье с длинными рукавами, которое оставляло открытым только шею. Немного выручала шляпка с вуалью, которая давала небольшую тень, но от полуденной жары не спасла бы и она. Впрочем, Алана даже во всём этом выглядела очаровательно - её нянька постаралась, подбирая платье. Оно ненавязчиво подчёркивало фигуру, шляпка выгодно оттеняла рыжие волосы, а сквозь вуаль ясные зелёные глаза Аланы выглядели выразительно и таинственно.
И её это безумно раздражало, хоть она и понимала, что отец и мать были бы на её стороне и никогда не осудили бы такое правильное и важное для юга решение.
- Майло, - тихо позвала она брата, сжимая его ладонь, пока к ним не подошёл кто-то ещё. Ей нужно было отвлечься, а тема для такого отвлечения напрашивалась сама собой. - Ты сам написал эльфийскому королю? Не ожидала его здесь увидеть.
- Я тут, сестрица, - тут же ответил Майло на зов близняшки. Его в последние дни тоже было не узнать - из жизнерадостного, вечно где-то снующего мальчишки он стал хмурым, замкнутым, почти не выходил из своей комнаты и общался только лишь с сестрой. Он много думал, много писал - почти все письма, отправленные срочными гонцами по всеми Соединенному королевству, были написаны его рукой - сестра лишь приложила к ним свой перстень-печатку. Сейчас Антонио выделял из толпы лишь одетый поверх черной хлопковой рубашки с узким воротом алый плащ и посох мага в руках  - высокое знание мага Цитадели требовало носить этот знак отличия даже на похоронах собственных родителей. Антонио держал себя в руках не в пример лучше сестрицы. Он даже находил в себе силы улыбаться гостям и поддерживать с ними беседу о почивших родителях, отлично понимая состояние сестры. Но все это время он был рядом с Аланой. Они были нужны друг другу. Они пришли в этот мир вместе, и должны были так прошагать.
- Сам король эльфов прибыл? - удивился Майло, - Да, я писал ему. Но по моим расчетам письмо должно было попасть к нему в руки только через пару дней, путь через море неблизкий. Должно быть, он был поблизости, и мой гонец просто удачно с ним пересекся. В любом случае, Авиньон оказывает нам большую честь, раз сам король явился сюда проститься с нашими родителями.

Виновато улыбнувшись Казимиру, словно он сам был виноват в том, что в перспективе весьма плодотворную беседу прервали, Илиндир, не скрывая своего презрения, чуть кивнул послу в знак приветствия. Неприятный и скользкий тип явно был не тем, за кого пытался себя выдать. Лицемерие у серокожего народа. Среди любого Дома светлых это жирное, подобострастное существо, было бы поводом для стыда его родичей. Его бы стремились спрятать, изменить, не откармливали на убой - приложили бы все усилия, чтобы он стал достойным представителем своего народа. Но темные подлецы, напротив, выставляют это мерзкое создание на показ. Дело, конечно, их, но Илиндир бы такого посла при своем дворе счел бы оскорблением и немедленно отправил его назад. Но люди терпели его на своих землях. Странные создания это люди.
- Цвет и гордость нации, полагаю? - с насмешкой произнес эльфийский король, презрительно изучая посла, словно тот был не высокопоставленным дипломатом, а облезлой собакой, в которой копошились вши, - Впрочем, встреча действительно неожиданная.
Илиндир последнее время серьёзно размышлял над перспективой наладить отношения с темными Домами. Война уже давно была никому не нужна, а жгучая ненависть за тысячу лет стала скорее холодной неприязнью. У Бражника и без того хватало проблем в стране, а, пускай вялая, но все же война, отнимала у него деньги и силы, которые можно было бы сэкономить. К тому же, торговля с горным королевством определенно пополнит казну, и, возможно, позволит перекрыть хотя бы часть долгов Дома Мотылька... Но сейчас, изучая это мерзкое создание, Илиндир понимал, что терпеть подобное при своем дворе выше всяких его сил. Отвратительный сюсюкающий жирный боров очевидно был лишь маской. Он, не смотря на размеры и манеру речи, оставался темным. Лицемерие и коварство - вот почему Илиндир не отправил к королеве Ррица своего посла. В нем, возможно, играла молодость, но он терпеть это было выше его сил, не смотря на то, что разумом он отлично понимал, что большая часть его придворных в этих искусствах не уступят и темным эльфам. 
Разумеется, ни о какой беседе с восточным лордом больше не могло быть и речи. Не сказать, что Илиндир собирался сейчас обсуждать с Казимиром что-то секретное, не предназначенное для чужих ушей, однако дела Авиньона и Торбете-Джам не касались Ррица, а потому обсуждать что бы то ни было в замке де Монфор с сего момента Илиндир намеревается лишь в собственных покоях, или покоях лорда. Один на один. Так беседа принесет значительно больше выгоды обоим сторонам, и, к тому же, будет вне пределах слышимости подобных серокожих могильных червей.
Лорд начал неспешную светскую беседу, хвастаясь умением собственных архитекторов. Что же, значит Казимир разделял мнение Илиндира и предпочел отложить беседу о делах насущных до лучших времен. Рассказы об архитектуре и урожае в Торбете-Джам Илиндиру были не сильно интересны. Уставший с дороги, не успевший привести себя в порядок, эльфийский король не желал тратить на подобную ерунду своего времени.
- Вынужден откланяться, господа. Дорога была долгой и трудной, я должен привести себе в порядок перед началом церемонии. После обязательно поговорим с вами, Казимир. Доброго дня вам, посол.
Не дожидаясь ответа, Илиндир отправился прочь. Он действительно намеревался привести себя в порядок с дороги - для начала, например, дочиста вымыться. Но тут его абсолютно случайно задела локтем молодая рыжеволосая девушка, что едва сдерживала слезы. Илиндир хотел было её окликнуть, но она уже скрылась в парке. Подумав, король отправился следом. Если портреты в замке и глаза королю не лгали, то это была дочь почившего лорда. Кроме того, позволить девушке в таком состоянии находиться одной Бражник не мог. Девушка и не заметила, что эльф последовал следом за ней. Она, не сдерживая боле слез, присела на скамейку и позволила слезам стекать по прекрасной бледной коже.
Присев рядом с ней на скамейку, Илиндир некоторое время молчал, но после, когда плач затих, осторожно сказал:
- Мне знакома твоя боль. И она не пройдет никогда. Я не буду тебя утешать, говорить, какие замечательные люди были твои родители. Я их не знал, а потому не хочу тебе врать. Ты сама все прекрасно знаешь - знаешь лучше любого из тех многих, что пришли сегодня воздать им последнюю память, - эльф, не отрывая взгляда, смотрел девушке в глаза, - Ты - сильная девушка. Достойная дочь своих родителей - иначе и быть не может, потому как устроить такие проводы, заставить ходить по струнке последнего поваренка может лишь тот, кто обладает достаточной властью в своих землях. От твоих слез никому не станет легче - и тебе в первую очередь. Жизнь твоя продолжается.

Отредактировано Илиндир (18-07-2013 13:18:23)

Разумеется, сперва Майло хотел последовать следом за Аланой. Но он мог понять чувства и состояние сестры как никто другой, а потому рассудил, что близняшке пока лучше всего будет побыть одной, в парке. Выплакаться, собраться с мыслями, ведь вечером их ждало ещё более серьёзное испытание - закрытие саркофагов и погружение их в фамильный склеп, где родители будут покоится до скончания веков. К тому же, отсутствие сразу двоих детей некоторые гости могут посчитать оскорблением. А позволить хрупкому равновесию в родной провинции пошатнуться Майло никак не мог. Потому он, собрав всю свою волю в кулак, улыбнулся рыцарю Року и спокойно (ох, каких усилий для Антонио это стоило!) произнес:
- Прошу простить и понять мою сестру, Кирдан. Женщины не всегда способны проявить стойкость в критической ситуации, на то они и женщины.
Ни слова обвинения в сторону рыцаря Майло, естественно, не проронил. Но мужчина сам все понял, виновато опустил глаза, немного рассеяно похлопал Антонио по плечу и удалился к свей жене и детям, что все это время молча стояли неподалеку. Майло проводил мужчину равнодушным взглядом, поправил мантию и вдруг понял, что хочет убежать следом за сестрой. Духота зала, бесконечные соболезнования от порой совершенно незнакомых людей, а так же леди-мать и лорд-отец, что с ласковой грустью взирали на Майло с огромных портретов на стене, выводили парня из колеи. Антонио считал, что все слезы он выплакал в первый день, когда вернувшись из столицы сестра ему выложила все, как есть. Все дни подготовки к похоронам пиромант держался. С не присущей холодностью и резкостью и отдавал указания, совершенно равнодушно составлял и посылал письма. Он был уверен, что готов к похоронам собственных родителей.
Но к такому нельзя быть готовым. И сейчас, оставшись в одиночестве, Майло ненавидел всех. А в особенности тех, кто выражал "свои истинные соболезнования". Да что вообще вы можете знать? Ни-че-го.
Майло через силу удержал себя в зале, ожидая новых господ, желающих выразить свою скорбь. Но таковых не последовало. Что же, тогда можно больше себя не мучить. Сжав в руках посох, Майло стянул к капюшон, отдал последние указания прислуги и отправился прочь, в бесконечные лабиринты родного замка, по которым, кажется, он совсем недавно бегал босиком и строил козни любимой сестрицы. В те времена немилость отца было самым страшным, что только могло случиться.
"Боги! Как же я был счастлив!".
Глаза были влажные, на щеке блестела предательская слеза. Майло шагал быстро, радуясь, что никто из гостей не решился прогуляться по темным дворцовым переулкам, предпочитая, очевидно, сень парка или прохладу подготовленных комнат. Майло же желал найти место, где его точно никто не найдет. Надежное убежище, типа давно заброшенной кладовой. Закрыться изнутри и не выходить, чтобы не видеть своими глазами, как саркофаги родителей закрывают на веки, как вместе с ними в эти самые саркофаги закрывают всю его жизнь.
Но вдруг Майло понял, что находится в коридоре не один. Более того, это был гость, и не такой гость, которым можно было пренебречь, а лорд восточной провинции. Хотелось плюнуть на все и пройти мимо, а если он додумается пойти следом, то швырнуть в него пару боевых плетений. Однако Майло опять проявил силу воли. Он остановился, улыбнулся и дружелюбно, впрочем, не скрывая безразличия в голосе, сказал:
- Лорд Аль'Тау. Не думал вас здесь увидеть. Вы заблудились? Мне показать вам путь до ваших покоев?
Тут Майло понял, что дал трещину. Слеза на щеке так и продолжала блестеть. Юноша быстро вытер её рукавом красной мантии.

Навплион скосил свои красные налитые кровью глазки на нового принца Лесного Королевства. Удивительно, как узы крови порой допускают на престолы таких нелепых юнцов, да, посол был толст, но далеко не глуп и кое-что смыслил в политике, хотя редко имел дело со своими светлыми сородичами, с которыми встречался чаще в постели. Этот мальчишка был горд и себялюбив, даже его кичливая татуировка на лице, которая так портит его бледную нежную кожу, которой всегда гордились лесные собратья, говорила лишь о его глупости и излишней юношеской отваге. Татуировка - это клеймо наемников, которым равно не страшно отдать свою жизнь на поле боя и на соломенной тахте под руками мастера письма по крови. В его родном Горном Королевстве татуировки делали своим рабам только особенно расточительные и важные господа, украшая их своеобразным клеймом, отдавая холодной стали и чернилам то, с чем спокойно справился бы более милосердный огонь. Мальчик был прост и молод, хотя был едва ли младше самого посла на пару десятилетий, он смотрел слишком явно, показывал свою неприязнь столь открыто, что над его политической карьерой в его родном сыром лесу можно было только посмеяться, деревья дают так мало защиты и ресурсов, а тут еще и юный да неопытный король. Поистине интересную игру затеяли Боги.
Размышления толстяка прервал лорд Восточных Земель, учтиво поделившись последними новостями из своей богатой провинции.
- О, поистине ваша земля полнится талантами, а вы столь же достойных этих земель лорд. Вашему народу очень повезло, о-о-очень, - слащаво пропел Навплион, в восторге, будто старая благочестивая вдовушка, взмахнул своими пухлыми потными ручонками, всколыхнув слои шелка и жиров, - Люди сильное племя и я уверен, что и ваши зодчие, и ваши танцовщицы вскорости превзойдут самих эльфов.
По заискивающей и неискренней улыбке можно было легко прочитать, что посол на самом деле так не думает. Он вообще крайне сухо относился к потугам человеческой знати превзойти его народ в искусствах, словно дюжина юных ростков пытается посоперничать с раскидистым и крепким черным дубом, в чьей тени они проросли. Но вежливость - есть вежливость, чем меньше он говорит искренних слов, тем больше вероятность, что эти слова не причинят ему никакого вреда. О, да. Слова порой опаснее меча.
- Цвет и гордость нации, полагаю? - с насмешкой произнес эльфийский король, и посол перевел свои поросячьи глазки на мальчишку, о котором забыл, расхваливая достижения восточного лорда. Ох, и причинит же язык короля ему проблем, хотя королям нужно боятся меньше, чем ему, простому послу во враждебной и жестокой стране вдали от родных горных пиков Седых Гор.
Эти слова задели его, он знал умысел королевы и Верховной Жрицы, что нашептывала ей верные решения, когда те послали его за тридевять земель и семь морей, представлять их королевство, которое надо сказать не лучшей славой пользуется. Он должен был стать наглядным примером того, что темных эльфов не стоит так бояться и многие в шутку насмехались над тем, что это и есть гордость их темноухой братии. Проклятые суки. Но он не жаловался, по крайней мере явно.
Навплион изобразил на своем лицо нечто схожее на удивление, идущее об руку с высокой степенью оскарбленности и притворной печали. В этот момент его пухлое младенческое лицо стало еще более невинным и простым: губки обиженно надулись, глазки вылезли из орбит и пухлые щечки затряслись. Посол поднял руки, будто защищаясь от столь явной насмешки, а в тайне ликовал, что мальчишка своими стараниями себе могилу скоро выроет. Ненависть и неприязнь - плохие советчики.
- Что вы, что вы, ваше величество, - лукаво улыбнулся толстячок, показав свои белые мелкие зубки как у хорька, - я лишь скромный слуга, ее блистательности, которая всегда столь лестно отзывалась о вас и вашем народе.
"Древесные обезьяны, а этот новый королек еще хуже, помесь индюка с павлином" - вот так вообще-то она отзывалась об их драгоценных соседях в ее последнем письме. Но ему это знать не стоит.
Но король не стал его слушать, он раскланялся и отошел, не оставив Навплиону ни одного шанса завести его в дебри разговора, в которых он мог заблудиться, проболтаться и выдать какую-нибудь полезную деталь. О, да. Навплион все запоминает и на всякий случай даже записывает. Следом удалился и лорд Аль'Тау, но этого посол не держал.
Хотя такую монаршию рыбу он не собирался упускать столь легко, немного пошаркав между беседующими знатными лордами, он усмотрел в толпе маячившую макушку юного эльфа и нетерпеливо направился за ним в сопровождении своей скорбящей свиты.

Совместно с Казимиром.

Майло еле сдержался, чтобы не вздохнуть. Лорд явно считал его совсем ничего не понимающим юнцом, коль скоро взялся объяснять такие простые вещи. Насколько он был старше Майло - на пять или на шесть лет? В любом случае, с какой стати он решил, что может общаться с ним таким тоном? Но Майло лишь стиснул зубы и кивнул. Аль'Тау был хотя бы честен, но это скорее от этого, что столь высокий титул позволял ему быть таковым. Выскажи нечто подобное просто знаменосец, и Алана, как новая правительница провинции, должна была бы отреагировать.
- Благодарю за прямоту, лорд, однако от ваших слов легче мне не стало. И не станет, - за правду нужно платить правдой, а за прямоту - прямотой, так Антонио учил отец, и после смерти все его уроки отчего-то стали нерушимыми догматами.
"- Он не понимает, не видит... Ничего. Поймет, когда придет время."
Очередное касание подушечками пальцев стены, едва уловимый холодок рядом с одной из щелей между камней
- Как и не станет от любых других. Слова уходят быстро. Боль - медленно. Облегчить вашу сможет только время, господин де Монфор.
Скользнуть взглядом по окружающим стенам, светильникам, приметным камням и заметить, что один из подсвечников прилегает к стене не плотно, а с небольшой, едва заметной щелью. Положить левую руку, стоя правым боком к собеседнику, на подсвечник и повернуть его к себе. В ответ раздался характерный каменный шорох и в стене открылся небольшой проем - только-только пройти одному человеку. Из него пахнуло сырым сквозняком.
- Этот замок не умеет хранить свои тайны. Не стоит брать с него пример.
- Тогда смысл в ваших словах, лорд? - не удержавшись, с гневом и горечью сказал Антонио, - Боль не облегчит ничего. Даже время. Рана просто зарастет, но если тыкнуть в неё пальцем, она вновь закровоточит. К чему тратить время? Вам не понять, что чувствую я, как и мне не понять, что чувствовали мы.
Майло безразлично наблюдал, как лорд изучает стену его родного замка. Всем было известно, как восточный лорд любит бахвалиться и хвастаться своими архитекторами - что же, когда ты правишь бедной землей, только это и остается. Видать с удовольствием отмечал, что южные архитекторы не так преуспели. Майло до архитектуры же не было никакого дела, тем более сейчас, но когда лорд открыл давно заброшенный и позабытый владельцами этого замка ход, рыжий немного оживился.
- Этот замок стоит здесь с незапамятных времен и до сих пор не покачнулся ни перед интригами рыцарей, ни перед врагами. Нам не к чему ажурные шпили и хитроумная система лазов, - вступился за свой родной дом Антонио, - Впрочем, об этом ходу мне ничего не известно. Вероятнее всего он ведет в одни из гостевых покоев. Быть может даже в ваши.
Любопытство взяло верх, и мяло отправил в мрак небольшое плетение. Огненный шарик быстро потух во влажном воздухе коридора, так и не показав куда ведет туннель.
Лорд идти первым в лаз не торопился. Он бы вообще закрыл его обратно, но хозяин проявил любопытство - поэтому дверь осталась открытой.
- Это странно для человека, которого окружают архитекторы... Но я не люблю замки. - Отозвался мужчина. Антонио не улавливал его мысли, не понимал, как можно использовать ситуацию. Что ж, все закономерно. Не так давно и сам Лорд с трудом сдерживал себя, что бы не послать все к черту. С его-то выучкой...
- Их строят люди для решения каких-то задач. И в замке неизменно отпечатываются и строившие его люди, и решаемые им задачи. Время идет, времена меняются. Уходят люди, меняются задачи, но замки продолжают стоять неизменными исполинами, и теперь уже не люди влияют на них, а они на людей, тормозя их, заставляя вернуться во времена их, замков, молодости. Именно поэтому Белый Замок подвижен. Каждый из Лордов менял его под себя. Вплоть до того, что оставлял на его месте пустую площадку и возводил заново там же, а то и в другом месте.
Лорд замолк, прикрывая глаза. В его покоях нехарактерных сквозняков не было - значит, лаз вел куда-то в другое место.
- Вы не видите смысла в моих словах, господин де Монфор, так же, как до сего момента не видели и этого лаза.
"- А он был здесь задолго до того, как ваши родители появились на свет."
Майло даже не старался скрыть безразличие. Слушать увещевания лорда о замках Антонио было абсолютно не интересно, не сказать, что скучно, какой бы он там смысл в свои слова не вкладывал. Антонио не был его подданным, как не был подданным никакого иного лорда, а потому притворяться, что измышления заносчивого Аль'Тау хоть на грамм интересны не было необходимым. А потому маг даже не старался проявить внимание, а с интересом изучал открывшийся ход.
А вот последние слова Казимира Майло задели:
- Простите меня за резкость, лорд - видят боги я сейчас не в состоянии держать себя в руках - но считать свои слова единственно верными и применимыми к моей ситуации не стоит, к тому же, считая меня беспроломным дураком, не умеющим понять то, что до меня пытаются донести мудрые учителя. Я отлично понимаю, что вы пытаетесь сказать. Но я и вы - разные люди, и наши родители были разными людьми. И то, что вы нашли этот заброшенный - заброшенный, очевидно, в виду своей ненужности - ход, не дает вам право вести себя со мной столь заносчиво.
Вспылил. Рано или поздно это должно было произойти. Майло не умел долго держать эмоции в себе, а со дня, когда он узнал о смерти родителей, он только тем и занимался практически неделю. Натянув на голову капюшон, маг отправился во тьму туннеля, совершенно забыв обо всяких правилах приличия.

Совместно с Аланой

Илиндир тепло улыбнулся девушке. Ей нужно было выговориться, а он готов был её выслушать. В конце концов, кто они друг другу? Никто. А значит меньше всего ей нужно опасаться, что эльф придаст эти слова огласке - в общем-то обычные, понятные любому созданию светлых богов, слова отчаянья. Девушка, что воспитывалась в традициях своей знатной семьи, не сдержалась, доверилась ему, словно он был её давний знакомый. Илиндир не пренебрегал ничьим доверием - тем более доверием столь прелестного создания, а потому лишь молча слушал и внимательно смотрел ей в глаза, пока она не отвела взгляд. Смутилась? Пожалуй, да, смутилась. Илиндир лишь ещё раз улыбнулся, и когда Алана замолчала, так же тихо заговорил:
- Ни к чему тебе извиняться. Раз обратилась ко мне, как равному, значит и продолжай говорить со мной на равных, до конца, - Илиндир взял её руку в свою. - Все мы из плоти и крови. И эльфы, и люди, и гномы с орками. У каждого наступает момент, когда его жизнь меняется - меняется бесповоротно, и у крестьян, и у дочерей лордов, и даже у королей. Мой отец покинул этот мир внезапно, а мать - выбросилась в окно, ей всегда было плевать на все, кроме своей репутации. Ты считаешь, я знал, что делать? Считаешь, я знаю, как управлять той огромной страной, что досталась мне в наследство вместе с долгами? Считаешь, я был готов управлять королевством? Я ведь не мой отец... Однако я - перед тобой. Наши родители - и твои, и мои, - они такие же люди, эльфы, как мы сами. Если твой отец справлялся - справишься и ты. Не сразу, конечно. Будут ошибки - без них никуда. Но в твоих жилах течет та же кровь, что текла по жилам лорда-отца. Значит ты - это он.
- Я не знала, - прошептала Алана, после слов эльфа даже не думая о том, что он держит её за руку. - Я слышала, что твои родители умерли, но не предполагала, что так… Мне правда очень жаль. Я не хотела вызывать в тебе все эти воспоминания.
Но, несмотря ни на что, король всё равно казался ей очень сильным. Возможно, такое впечатление производила отнюдь не эльфийкая ширина плеч Илиндира, а, быть может, и его внутренняя сила, которая чувствовалась, даже когда он рассказывал о том, что ему довелось пережить. Алана не знала, ей просто хватало одного ощущения того.
- Ты знаешь, как управлять своей страной, - мягко сказала она. Она на самом деле верила в то, что говорила. - Ты молод, но мудр, иначе и быть не может. Прошло уже два года, как ты стал королём - только мудрый человек сможет управлять целым государством, не имея богатой казны. Признаться, я не слишком интересовалась Авиньоном раньше, но судя по тому, что я знаю, ты делаешь почти невозможное.
Илиндир добился своего - плакать Алана явно больше не собиралась, а проблемы эльфийского короля на некоторое время потеснили её собственные.
Эльф горько усмехнулся. Назвать правлением своё восседание на Лиственном троне он никак не мог. Почти все за него решал Совет, а в решениях, требующих его слова, на него оказывали такое давление, что часто приходилось доверяться "более мудрым", а на самом деле более богатым сородичам. Плачевное состояние его казны не было ни для кого секретом. Если бы светлые эльфы были бы хоть на треть столь же жестоки и бесцеремонны, как темные, то Дом Мотылька давным-давно не был бы правящим, да и вряд ли существовал бы. Но все это девушке знать было не обязательно. Илиндир пришел убедить перестать её плакать, а не вешать на неё тяжелый груз собственных проблем. Потому он только сказал:
- Это мои проблемы, Алана, - эльф впервые назвал её по имени, - Уверяю, у меня все не так радужно, как тебя кажется. А мудрым я точно не являюсь - по эльфийским меркам я даже младше тебя. Твоя провинция будет не только в твоих хрупких руках, - эльф сильнее сжал ладонь девушки, - Я слышал, у тебя есть брат. У вас наверняка будут советники. И сюда наверняка скоро прибудет ваш король, - Король! Он же тоже будет здесь! Наверняка удастся поговорить с людским владыкой по душам и упрочить союз, - к тому же, - Илиндир улыбнулся, - эльфы не заинтересованы в упадке вашего юга. Вы же наверняка захотите сотрудничать с нами? Мы можем устроить у вас здесь цветущий, почти эльфийский сад, обучим ваших виноделов, а в твоих покоях зазвучит прекрасная эльфийская музыка. А в обмен попросим лишь звонкой стали. И дружбы.

Небо в зените давно уже было по-южному белесым, без единого намека на облачко. Солнце палило нещадно, а потому и король, и королева ехали под широким тентом, который над ними растягивали слуги.
Ричард торопился, они даже не остановились в оазисе переждать полуденную жару. Вдобавок он так и не согласился переодеться из траурного черного в лиловый, небрежным кивком дав понять королеве, что сама она может быть в чем угодно, пусть только перестанет приставать по всяким глупейшим поводам. Такое разрешение было сродни запрету. Королевская чета в глазах своих подданых должна была быть почти единым целым, а потому Амалия никогда бы не решилась демонстрировать собственное мнение по этому вопросу. Здесь выбор цвета становился уже не модой и прихотью, а политикой. Хорошего настроения в сочетании с жарой это королеве не прибавило, так что уже почти вся ближайшая свита ощутила ее недовольство. Единственным, кому не досталось ни хмурого взгляда, ни резкого слова, был сам Ричард - на это ума у Амалии хватало всегда.
Дорога между Равераном и Хардой содержалась в отменном состоянии, а потому им не понадобилось даже пересаживаться на непривычных верблюдов, которые, на всякий случай, ждали их на постоялом дворе. Да и после того как один из них оплевал старшую фрейлину, вся эта экзотика стала интересовать Амалию значительно меньше.
Впрочем, королева обладала счастливым качеством, которым успешно пользовались ее подданые - новые впечатления, а особенно подарки в мгновение ока меняли ее настроение. Вот и теперь, когда земля по сторонам дороги наконец зазеленела, а в поле зрения появились белые стены Ксанти, Амалия чуть привстала, вглядываясь вперед. Сразу забылись и недовольство своим внешним видом, и пыльная буря, застигнувшая их вчера врасплох на открытом месте, и потеря одной из пары любимых серег. Королева относилась к предстоящему пребыванию в Харде, как к каникулам. Казалось, что похороны уже чуть ли не состоялись и давно перестали занимать ее мысли. Ей нравилась перспектива выступить сказочной крестной и подыскать бедной осиротевшей девочке жениха. Амалия ни на секунду не сомневалась, что та будет в восторге от любого ее выбора. К тому же богатая провинция никогда не оставляла своих сюзеренов без щедрых даров, даже печальный повод их приезда не мешал этому, так что королева предвкушала, как попробует дорогие вина, примерит новые драгоценности и будет перебирать роскошные ткани. Ее рука машинально скользнула по шее лошади, будто уже чувствуя рельефные узоры на дорогой парче. Жаль только, что соколиная охота, скорее всего, не состоится, траур все-таки...
К воротам королева подъехала с подобающим случаю печальным выражением лица, хотя скрыть блеск глаз в превкушении ее пребывания в гостях у Монфоров ей удавалось с трудом.

Злость заставляла пироманта шагать в глубь. Заносчивый и высокомерный лорд заставил Майло совершенно не думая шагнуть в неизвестность хода и позабыть все правила приличия. "Ох какие все непростые и умные! Как же солнце светить без таких как вы будет, господин Аль'Тау. Уж вы то у себя в степях от породистых лошадей явно успели нахвататься такой мудрости, что всему совету магов даже не снилось! Лорд навоза и камней, зачем ты явился сюда?" - с гневом думал Майло, зажигая плетением снятый со стены старый факел, очевидно так ни разу и не использованный по назначению. Дерево было сырым насквозь, но магический огонь оказался сильнее, и факел загорелся, освещая Майло дальнейшую дорогу, хотя смотреть, откровенно говоря, особо было не на что. Ход был узким, здесь было довольно сыро, а от того каменные стены кое-где поросли мхом, в углах и под потолком висела древняя паутина, а тут и там то и дело сновали крысы жирные крысы, нашедшие в тишине и мраке своё убежище от котов и мышеловок. Вопреки ожиданиям Майло, ход так и не поднимался вверх, где располагались жилые комнаты, Впрочем ход и не спускался вниз, в подземелья замка, где мог открыться в одной из камер или попросту в кладовой, что могло объяснить обилие крыс. Тайных ход просто юлил на одном уровне, очевидно не покидая пределов первого этажа замка. Майло шел медленно и осторожно, тихо ступая и проверяя посохом каждый подозрительный камень. Не смотря на окончательно испорченный восточным лордом настрой, Антонио все же планировал выбраться из хода живым и проводить своих родителей.
Наконец ход привел Майло в тупик - очевидно это был выход из туннеля. Внимательно изучив стены, Майло заметил небольшой держатель для факела. Надавив на него, пиромант привел в действие древний механизм и открыл выход из сырого хода. Бьющий из окон свет ослепил Майло, а когда глаза вновь привыкли к нормальному освещению после мрака подземелья, маг понял, что на него откровенно и удивленно выпучив глаза таращится почетный караул, приставленный к родителям в главном зале. Некоторое время Майло так же удивленно таращился на них, пока не сообразил, что выход (или вход) из тайного хода открывался у дальней стены главного зала, прямо под старинным портретом какого-то из древних лордов Харды. Майло рассеяно улыбнулся стражникам, поспешил потушить факел, и, оставив его в тайном ходу, торопливо закрыл потайную дверь. Стражники, позабывшие о том, что должны стоять неподвижно, до сих пор непонимающе таращились на Майло, словно он вошел сюда не из потайного хода, а прилетел на драконе. Майло снял капюшон, и, нахмурив брови, недовольно посмотрел на них. Стража тут же отвернулась и сделала вид, что ничего не было, но Антонио отлично знал, о чем теперь будут судачит стражники замка де Монфор на вахте. Ну пускай, им тоже нужно чем-то себя развлекать.
Кроме стражников, слава богам, в зале никого больше не было. Майло подошел к саркофагам родителей и ещё раз посмотрел на них. Не такими он их помнил. Если бы он точно не знал, что ошибки быть не может, он бы нипочем не признал в этих людях своих родителей. Но это были они. Смерть изменила их, а это, как говорят крестьяне, хорошая примета. В ближайшее время в этом доме покойников не будет. Слабое утешение, но хоть какое-то, и явно более убедительное, чем то, о чем вещал с пафосным видом восточный лорд. Майло заметил в ногах матери и отца странные букеты - это явно были лесные цветы.
- Эльф? - чуть насупившись спросил он стражу. Те кивнули, ответ Майло устроил. Значит Илиндир тут уже побывал. Значит пускай остаются эти цветы, они ни сколь не оскорбляют традиции юга, но даже оказывают памяти родителей честь - эльфийский народ почтил их своей памятью по своим традициям.
Майло некоторое время ещё молча смотрел на родителей, и когда он уже было собрался уходить, в зал вошли король. Майло тут же присел на колено, как присел бы любой маг, оказывая дань уважения его величеству. А почетный караул остался стоять - по регламенту даже король не должен их отвлекать. Их может отвлекать, очевидно, только вышедший из стены хозяйский сын с факелом. Дурни.

Совместно с Майло.

Королева остановилась недалеко от мужа у самых саркофагов. Алана почтительно стояла чуть позади, и Амалия была этому рада. Она бросила всего один быстрый взгляд на лица усопших и мгновенно отвела глаза, употребив всю силу воли на то, чтобы контролировать проявление эмоций. Королева очень боялась смерти. Даже не столько смерти, сколько сопутствующих ей старости и уродства. Она слышала расхожие фразы о том, что покойник выглядел как живой, а безвременно ушедшая дева была хороша, как мраморная статуя, и тому подобную чушь. Амалия не находила в этом и капли правды. Какое отношение эти безжизненные куклы с одутловатыми и, несмотря на все усилия гримеров и бальзамировщиков, синеватыми лицами, имеют к веселым жизнерадостным супругам, приезжавшим в прошлом году на годовщину коронации Ричарда? Она еле заметно поежилась и ощутила легкую тошноту, Амалии казалось, что она даже чувствует сладковатый запах тления. Однако развернуться и уйти, пока Ричард непонятно о чем думал в этом склепе, было невозможно. Амалия огляделась, ища хоть что-то, чтобы отвлечься, и в ту же секунду встретилась глазами с рыжеволосым юношей, которого поначалу просто не заметила. Королева сразу догадалась, что перед ней сын де Монфоров, маг Антонио, и смутилась, понимая, что впервые за этот день выдала во взгляде свои настоящие чувства.
Майло, услышав глухой шум открывающейся двери, тут же повернул голову, дабы увидеть того, кто посмел войти и прервать прощание короля с усопшими. Ответ сам напрашивался на ум, а потому Майло ничуть не удивился, увидев королеву Амалию со своей сестрой. Грустно улыбнувшись сразу заметившей его Алане, Майло ждал, пока и Её Величество обратит на него своё внимание, присев на одно колено. Но Амалия словно нарочно не обращала на него внимания, кроме того, она выглядела сейчас несколько потерянной, отрешенной. Майло осторожно поднял взгляд и украдкой посмотрел на лицо королевы, и тут их взгляды пересеклись, королева заметно смутилась, впрочем, не отставая от Майло. Тот тут же опустил взгляд, заметно покраснев, ожидая, когда к нему королева обратится первой.
Амалия почувствовала в его взгляде дерзость и еле заметно нахмурилась. Она все еще ощущала неловкость, отвлечь от нее внимание проще всего было бы недовольством, но, к сожалению, не в этом случае, не у гробов трагически погибших лордов. Замявшись на какую-то долю секунды, она протянула юноше руку для поцелуя и сказала тихо:
- Встань, Антонио. Ты быстро прибыл, чтобы поддержать сестру. Это делает тебе честь.
Из сказанного королевой вроде как получалось, что ехал Майло исключительно помогать сестре и его совершенно не заботила судьба родителей. Но для Амалии это было недалеко от истины. Возможность наследовать значила для нее слишком много. Юные маги же большую часть жизни могли провести вне дома, прав на который больше не имели, почти не видясь с родичами. Так о каких чувствах тут может идти речь? Смешно, право слово. Тем более что сама Амалия, как и многие другие люди, магов немного побаивалась, понимая их силу, а потому и недолюбливала.

Коридоры дворца
Казимир, Алана. Совместно.

На предмет потайных ходов и лазов замок династии де Монфор оказался не слишком богат. Ну, по крайней мере в сравнении с Белым Замком. Казимир закрыл глаза, вспоминая свое собственное жилище. Белый Замок не был большим, но зрительно выглядел грандиозным. А огромное количество не в пример лучше замаскированных ходов и лазов позволяли ему перемещаться по замку словно призраку - появляясь из ниоткуда и исчезая вникуда.
Какая провинция - такой и замок.
Казимир остановился в очередном коридоре. Направо пойдешь - к покойникам попадешь, налево пойдешь - в сад выйдешь. Именно туда Казимир и собирался отправиться, но задержался на секунду, почувствовав что-то.
Алана торопилась - следовало распорядиться начинать официальное прощание и погребение, потому что заставлять короля и тем более так напугавшую её королеву ждать было категорически невозможно. Следовало также позвать деда, который уединился в своих покоях и, кажется, опять пил… Он мог нормально разговаривать только с Майло и Аланой, да ещё и со своим старшим сыном, а остальных попросту игнорировал. Надо было поговорить с ним мягко, лучше Аланы этого никто бы не сделал. Именно поэтому она принесла свои извинения Ричарду и Амалии и покинула погребальный зал, тихо попросив брата сопроводить правящую чету в их покои, чтобы они могли немного отдохнуть после длительного пути.
За всеми этими мыслями Алана, повернувшая в коридор, который должен был привести её к лестнице на верхний этаж, не сразу заметила, что здесь уже не одна. К счастью, она вовремя сбавила шаг и успела принять серьёзный задумчивый вид, прежде чем приблизилась на достаточное расстояние к лорду восточной провинции. Этот человек не без причин интересовал её - он тоже был молод и правил своими землями не десять и не двадцать лет. А если учитывать, что восток погряз в интригах, то лорд, как правитель, становился для неё ещё любопытнее.
- Господин Аль`Тау, - любезно склонила она голову. Разумеется, допрашивать его сейчас Алана не собиралась, поэтому просто хотела пройти.
Интуиция его подводила редко. Не подвела и на этот раз.
- Леди Алана.
Безукоризненно четкий поклон - не глубокий и не долгий, как к равному, но, тем не менее, не просто официальный, а преисполненный уважения. Каким образом лорд востока исхитрялся совершить три совершенно одинаковых поклона трем разным людям так, что один ощущал уважение, второй - прохладный официоз, а третий - искреннее презрение - было загадкой для многих, но давать ответ Казимир не спешил, одной фразой переводя разговор в несколько более дружеское русло. Хороший вопрос как она это воспримет...
- Кажется, я помешал?

Коридоры дворца
Казимир, Алана, совместно

- Это не мысли, госпожа. Это безопасность. Мне невыгодно вредить вам. Поэтому Антонио до сих пор жив. Но откуда Антонио знать о том, что мне выгодно, а что нет? И откуда ему знать, что каждый, к кому он поворачивается спиной, не хочет его убить? Это основы выживания, госпожа. Всегда сидеть лицом к дверям. Не поворачиваться спиной к тому, кому не доверяешь так, как доверяешь себе. Верить делам, а не словам. Продумывать выгоды. Всегда иметь при себе оружие для ближнего боя.
Про себя Алана подумала, что восточному лорду не просто невыгодно убивать отпрысков других правителей - а катастрофически невыгодно, если, конечно, он не желает развязать войну между провинциями. Догадаться, на чьей стороне будет правда и, соответственно, король в таком случае, было несложно. Но вслух ничего подобного она не произнесла, потому что подвергать сомнению иные заявления Казимира действительно было неосмотрительно.
- Да, вы правы, господин Аль`Тау, - кивнула она, в то же время не слишком представляя, как ей самой поможет хоть какое-то оружие, и перевела разговор на более невинную тему: - Полагаю, позже нам предстоит обсудить дальнейшее сотрудничество юга и востока, обновить некоторые договоры… - вот тогда-то у обоих появится замечательный шанс узнать, значили ли что-то их слова или придётся верить исключительно новым делам. - К слову, указом короля Антонио назначен моим советником, - брат успел шепнуть ей об этом, когда они покидали погребальный зал. И Алана считала, что восточный лорд должен знать об этом.
Лорд Аль'Тау спокойно принял себе несколько заметок. Первая была само-собой разумеющейся - брат помогает сестре. Вторая - сестра доверяет ему, лорду, подобные детали. Определенное доверие...
Мужчина позволил себе едва заметную улыбку.
- Я мог бы оставить вам пару своих людей, что бы они подтянули вас и вашу охрану.
- Благодарю, но не стоит, - вежливо отказалась Алана. Ей даже понравилось, что её и её людей пока не считают достойными соперниками. Тем удобнее ей будет вести дела в дальнейшем. Если, конечно, король и королева не выдадут её замуж за кого-то, кто вообще не позволит ей вмешиваться в дела провинции. - Вы очень добры, господин Аль`Тау, но мне не хотелось бы оскорблять своих подданных недоверием с первых же дней правления.
- Сам по себе факт того, что ваши телохранители охраняют вас - уже означает доверие. Но как хотите.
"- Придется охранять вас со своих земель. Как же это все непросто... Хотя..."
Лорд позволил себе еще одну улыбку - какой-то из своих мыслей.
- Могу лишь надеяться, что король и королева подберут вам достойную опору в деле управления землями.
- О, я ничуть не сомневаюсь в их решении, - Алана действительно не сомневалась - она просто боялась услышать его. Как же хорошо было бы родиться мужчиной - вот Илиндир или Казимир тоже не женились, и никто их под венец не гнал. И ладно не гнал - они сами могли выбрать себе жену, а не ждать, кого им подберёт королева и одобрит король.
- Я тоже, миледи.
"- И я приложу все усилия к тому, что бы их решение меня устроило."
- Если вам потребуется какая-то помощь…
Алана благодарно улыбнулась, вновь чуть склонив голову. Она не думала, что когда-нибудь решится обратиться за помощью хоть к какому лорду, за исключением Броуди, но такими предложениями всё равно не разбрасываются и их не забывают. Однако взамен обещать свою поддержку она не стала, потому что пока не представляла, к чему приведёт её так называемое восхождение на престол.
- Вот мы и пришли, - они остановились возле высокой резной двери. В коридоре было очень тихо - если внизу отовсюду слышался отдалённый гомон людей, здесь
царила абсолютная тишина. Алана невольно напрягла слух, надеясь уловить хотя бы звук из покоев деда, но не смогла. - О том, когда начнётся прощание, вас оповестят, господин Аль`Тау.
- Я не пропущу его, леди Алана. - Отозвался мужчина и, поцеловав на прощание ей запястье, исчез в своей комнате. Прощание уже было скоро, а ему еще было нужно нанести пару визитов...