Олли чувствовал себя на родном материке не в своей тарелке, и особенно это ощущалось, когда он из таверны, полной всякого люда и не-люда, выходил в город - там сразу понимаешь, где находишься, даже несмотря на обилие представителей иных рас. Олли, убежавший из эльфийского сообщества, вновь чувствовал себя забитым и презираемым всеми подростком, шрамы на спине, давно не беспокоившие, вновь отзывались болью, а единственное, что хотелось - это убежать и спрятаться. Сегодня с собой Олли никто насильно, разумеется, не тащил, но оставаться в таверне уже третий день подряд эльф просто не мог - сидеть в четырех стенах и думать о прошлом уже надоело. Пора было посмотреть правде в глаза. Потому когда все вызвались идти вместе с Эддриком к торговцу, Олли тоже решил сходить, и не потому, что ему сильно интересно было, что за корабль подберет капитан с командой - в этих вопросах штурман им полностью доверял, как они доверяли ему в созвездиях и картах.
Надо отдать должно Бартеломью, когда он вернулся на постоялый двор под утро, усталый и вымотанный, он не прогнал явившегося к нему Олли с разукрашенной физиономией. Он даже вопросов лишних не задавал - просто изогнул бровь, посмотрел на раны, чем-то обработал их и дал Олли мазь. В очередной раз эльф удивился профессионализму и эффективности судового врача. Сейчас, спустя всего два дня после неприятного инцидента с матросами, синяк под глазом почти спал, губы кровоточили, но в пределах обычного - эльф так и не отказался от привычки их кусать, а ссадины и иные синяки вовсе сходили на нет. После того случая Лика, естественно, все растрепала капитану с командой, и все, кроме Кирды, разумеется, даже стали на него, Олли, как-то по-другому смотреть. Это все раздражало эльфа, он сам не видел в своем поступке ничего такого, за что его можно было уважать. Ну да дело их, пусть во что хотят, в то и верят. Главное что больше умников из прежних матросов, желающих кого-то поиметь, не заявлялось. А жаль, эльф с удовольствием посмотрел бы на пришибленных ребят, явившихся по "душу" зеленокожей красотки Кирды.
Вскоре все с постоялого двора пришли на рынок. Все это время Олли молчал. В целом, выход из трактира оказался совсем не таким страшным и напоминающим о детстве, как штурман себе его рисовал. Напротив, о деревеньке Дома Росы ничего не напоминало об этом. А потому Олли даже повеселел, хоть и не вмешивался в разговоры членов их небольшой команды. Он то и дело провожал взглядом особо наглую чайку, утащившую здоровенную рыбину у торговцев, то насмешливо смотрел на торговцев моллюсков, товар которых с мидиями и устрицами Жемчужного берега в сравнения не шёл. Шум базара и запах рыбы и соли нравился эльфу, он даже представлял себе, что сегодня вечером они уже отправятся в море за новым грузом контрабанды, хотя это было слишком оптимистично, совершенно нетипично для обычно пессимистически настроенного эльфа.
На базаре Лика пожелала покопаться в блестящих и безвкусных безделушках, кои тут в обилие продавались. Эддрик, естественно, сказал, что никто её ждать не будет, и предупредил о том, что на базаре одной оставаться совсем не так безопасно, как ей кажется, к тому же легко потеряться, а потому девчонке лучше бы пойти с ними. Олли, неожиданно для себя, вызвался присмотреть за Ликой. Капитан пожал плечами и вместе с остальной командой ушел, оставив девочку глазеть на товары, а эльфа насмешливо за ней наблюдать и бить по рукам всякого, кто с недобрыми намерениями тянулся к её неоспоримым прелестям.

Хождение за девушкой от одного прилавка к другому, где она хватала один товар хуже другого, словно нарочно выбирая самый отвратный из представленного ширпотреба, сперва забавляло Олли, затем утомило и, наконец, спустя почти два часа, начало напрягать. К счастью, в первую очередь к счастью Лики, она заметила и правильно истолковала недовольное выражение лица Олли и поспешила закончить со своими покупками. Эльфа мало интересовало, на что девица тратит собственные деньги, но сейчас он отчетливо понимал, почему Эддрик и прочие не прогнали её взашей. Банальная жалость. С такими запросами эта сорока и дня в одиночку на суше не протянет. Если бы не Олли, то она бы уже определенно не была так свободна как сейчас и деловито не перебирала своими маленькими ножками.
Однако бессмысленный поход на рынок нисколько не испортил благодушного настроения штурмана - девчонка, к её чести, сумела вовремя остановится и не вызвала гнев своего "провожатого". Возвращаться назад на постоялый двор Олли тоже не горел желанием, а потому быстро позволил себя уболтать сперва побродить по окрестностям (которые эльф хоть смутно, но знал, потому как заходил в этот порт не один раз), а затем даже и утащить под сень леса, что начинался прямо за деревенькой. Эльф был заинтригован - что же девочка хотела от леса. Обычный такой лес, весь Авиньон укрыт подобным безобразием. Где-то гуще и опаснее, а где-то относительно спокойно. Со стороны доносился крик чаек и шепот неспокойного на этой неделе моря - звуки привычные и сладкие уху моряка. Но вот девочке явно хотелось услышать не побережье, а лес, и это желание она непременно и выразила, схватив Олли за  руку и потащив в глубину чащи. Сам не зная почему, эльф не особо сопротивлялся, с едкой усмешкой слушая стрекотню девчонки:
- Я из Дома Росы, девчонка, и детство мое прошло в деревеньке на отвесных скалах и в таскании ракушек со дна морского, так что же, по твоим меркам я ненастоящий эльф? - штурман не отставал от Лики, даже не стараясь запомнить дорогу. Он был уверен, что знает в какую сторону им нужно будет идти, чтобы вернуться к побережью, - А те, кого ты видела в деревеньке - Чайки, и если ты им скажешь, что они ненастоящие эльфы, то я не поставлю на твою душу и ломанного медяка. Не все эльфы живут в лесах на деревьях - это прерогатива диких Оленей, и уж где, а в Чащобе я тебе оказаться искренне не желаю, а на деревьях они живут лишь от того, чтобы ночью их не разорвали свирепые монстры, что бродят по нетронутым лесам... А тут... Тут мы увидим лишь деревья да кустарники, и самое опасное, что мы можем встретить, это сбрендившая лисица или сердитый еж.

Олли лишь посмотрел на Лику, словно на дурочку, после того, как услышал её категоричное суждение о его принадлежности к эльфийскому народу, которому, как оказалось, причиной послужили исключительно острые уши. А затем отправился за ней дальше в лес, уверенный, что знает, в какой стороне порт. Если бы он сейчас остановился и попытался понять, куда ему следует идти, то он непременно бы понял, что они заблудились. Но лес такое интересное место, что пока ты не захочешь убраться, то даже не задумаешься о том, заблудился ли ты, или нет. Девушка, тем временем, остановилась на полянке, заприметив землянику, которой здесь было пруд пруди - только поискать. Но Лика заметила лишь две ягоды рядом с муравейником и весьма довольная собой тут же отправила их в рот.
- Даже не поделилась, - якобы обидевшись, скрестил на груди руки эльф. Разумеется, он отлично понимал, что девушка откровенно фильтрует с ним, и, разумеется, знал, чем это обернется (хотя и перспектива валяться на ветках и листьях среди муравьев была и не самой радужной, но интригующей). Он хотел уже было развеять надуманную "обиду" и ответить девушке на её старания сполна, как из леса раздалась странная, но прекрасная тихая музыка, а вторило ей чудесное женское пение. Лика тут же заинтересовалась и потащила эльфа в самую чащу - откуда этот звук и доносился. А Олли особо и не противился - ему тоже было интересно посмотреть на лесных духов - на скалистых берегах Дома Росы они не были частыми гостями, и Олли никогда в жизни не приходилось видеть сатира или дриаду.
- Эльфы? - глухо и задумчиво ответил Олли на вопрос Лики, - Не думаю. Нам публику подавай - играть посреди леса в одиночку не по нам. Думаю, это лесные духи. Нам с тобой повезло - они нас определенно заметили, но уходить не торопятся. Значит, позволят посмотреть...
Олли не был ценителем музыки, несмотря на то, что по всеобщему мнению сотоварищей обладал просто прекрасным голосом. Но эта музыка завораживала, заколдовывала, умиротворяла. Они, словно мотыльки на огонь, летели к ней, пробираясь сквозь кусты ежевики и лесной вишни. Руки эльфа были исцарапаны колючками и сухими ветками в кровь, но Олли и Лика наконец дошли да большой поляны, откуда и доносилась музыка и пение. Там стоял небольшой аккуратный деревянный, огороженный высоким забором. Калитка была приветливо открыта, а прекрасные звуки доносились из окна. Олли резко остановился и схватил девушку, тянущуюся к дому, за запястье.
- Стой, - отрешенно сказал он, - Мне кажется нам не стоит заходить туда. Нас никто не звал.