Яркие солнечные лучи били сквозь стекла витражей, вспыхивая разноцветными пятнами на блестящей лысине начальника порта. Тот сдвинул кустистые брови и со вздохом посмотрел на стоящую перед ним Ортейю – значительно так посмотрел, через дистанцию здоровенного каменного стола.
- Ну иди, иди уже, - прозвучал недовольный, усталый, и чуточку виноватый голос. Тейя не двинулась с места, продолжая спокойно и с легким укором сверлить его взглядом. – Ну что ты смотришь, девочка? Иди. Корабль тебя… э-э-э, ожидает, - и начальник порта принялся смотреть поверх рыжеволосой гномьей макушки, на дверь, словно ожидая чьего-нибудь появления. Тему чтоб сменить, и отвязаться от назойливой посетительницы, так некстати навязанной ему Гильдией Горняков.
За окном что-то хрустнуло, и сосулька, пробежав чередой витражного разноцветья, звучно брямкнулась где-то во дворе. Луч весеннего солнца переполз с лысины начальника порта ему на нос, и тот стал синим, как азуритовая порода. Ортейя тихонько вздохнула.
Спорить тут было бесполезно, - словно отвечая ее мыслям, с карниза оборвалось с грохотом еще несколько сосулек. Весна оказалась бурной и стремительной, и в одночасье талые воды размыли переходы к рудникам на юго-востоке. И ведь надо же было такому случиться, что именно накануне череды оттепелей там обнаружили новое месторождение малахита.
Ох и любили этот тёмно-зеленый с кольцевидными разводами минерал резчики по камню, как у гномьего народа, так и у эльфов! Любой мастеровой знает, что нет камня красивей и лучше для облицовки стен, а какая по нему удается резьба… Но резьба резьбой, а беда – бедой. Тамошнего проходчика внезапно свалила жестокая хворь, по слухам, отголоски прошлогоднего отравления на шахте с киноварью. С голубем прислали письмо, мол, выручайте, нужен проходчик. Ортейя как раз обреталась в Ашш-Аде, по делам своего Цеха. Оформляла документы, которые позже надлежало переправить в Мадгебург. Работы на серебряных рудниках шли полным ходом, основная часть штолен уже была разведана, и шеф экспедиции не глядя подмахнул приказ о командировке Ортейи на малахитовые копи. Разве что не учел весну. И мнение самой Ортейи.
- Господин Брю, - подступила гнома на шажок к мраморной глыбе-столу, - я никогда не путешествовала морем. И у меня… пони.
Да, мнение Лисички тоже не было учтено. Зубастому темногривому скоту абсолютно не нравилась перспектива болтаться на болтающейся палубе. Лисичка, разумеется, говорить не умел, но фыркал крайне злобно, когда речь заходила по предстоящем путешествии по морю.
- Пони? Да пони-то – в трюм! – прихлопнул пухлой ладошкой по столешнице господин Брю, выкатив глаза на гному. – Все, красавица, поспорили, и будет. «Золотая Лань» ждет тебя в порту, отправление в… э-э-э, уточнишь сама. Смотри не опоздай, кстати, - притворная озабоченность сквозила в голосе начальника порта, как свет сквозь мешковину.
Ортейя подняла глаза на витражное стекло, затем на цветную лысину. Представила над ней большую гранитную глыбу, обвязанную веревочкой, мысленно опустила ее до уровня мраморного стола, и, хладнокровно забрав свои документы, удалилась.
Будь на ее месте братец Ортайн, он бы рвал и метал, но Ортейя предпочла смириться. В конце концов, работа есть работа, и от подписанных документов с печатью и Цеха никуда не денешься. А на малахитовых копях уже заждались специалиста… работа простаивает…
С такими мыслями она спустилась во двор конторы порта, расползшийся весенней грязью пополам со снегом. У коновязи Лисичка мрачно жевал овес. Солнечные лучи по-недоброму вспыхивали алым на его темно-рыжей шкуре.
- Не выгорело, - вздохнула Тейя, убирая документы в притороченную к седлу плоскую сумку, и отвязывая от деревянной жердины поводья. Лисичка хряпнул коренными зубами по морковкиной «жопке», и раздраженно тряхнул темно-гнедой челкой, зло покосился на свою хозяйку.
- В море мы с тобой пойдем, будешь ты морским конько-ом, - с издевочкой пропела Ортейя, малодушно утешаясь мыслью о том, что кому-то может быть хуже от предстоящего морского путешествия, чем ей. Хоть так проучить это пускай безгранично любимое, но злобное копытное, для которого… да, стоит заглянуть к кожевникам. За намордником.

Двухмачтовый бриг колыхался на волнах порта, золотясь на весеннем солнце деревом обшивки. Убранные паруса сдержанно похлопывали на ветру. Обнаружить «Золотую Лань» оказалось несложно, куда проблематичней было без ущерба для находящихся в порту людей привести туда Лисичку. Пони упирался, огрызался, фыркал, лягался, и пытался укусить. Впрочем, не Ортейю – нет, ее он уже давно не кусал. Побаивался. А Ортейя про себя уже выложила весь запас обычных гномьих ругательств, и подумывала о том, чтобы переходить к горняцким проклятиям, таким же черным, как угольные шахты.
С содроганием думая о том, что пони ей придется перевезти на борт судна в шлюпке, она крепче сжала повод Лисички, и тут хорошая такая каменная глыба упала с ее души – сходни были перекинуты на причал. «Лань» загружалась товаром, матросы переносили объемистые тюки. На парочку рыжих – гному и пони, смотрели с недоумением.
Впрочем, смутить недоумевающими взглядами Отрейю было нелегко. Капитан, симпатичный высокий мужчина, «с усыками», как выразился бы старший братец, изобразив оные пальцами как две ниточки, был вынужден принять на борт и рыжую гному, и рыжего Лисичку. Помогли документы, и знак Гильдии. На всякий случай Ортейя спросила разрешения подниматься на палубу. Капитан сперва сказал категорическое «нет», а затем, после того, как Лисичка застенчиво глянул на него из-под своих роскошных ресниц, не выпуская изо рта кружевного обшлага рукава капитанского камзола, сменил гнев на милость.
Затрепетали паруса, наполняясь ветром, прозвучала команда «отдать швартовы!» и корабль загудел от топота матросов. Лисичка в трюме злобно заржал, прижимая уши, и был заткнут лишь очередной морковкой.
- Ох беда мне с тобой, - пробормотала Тейя, перебирая жесткую темную гриву, - конек мой морской… Побудешь один? Ну, не злись. Не вредничай. На вот яблочко, лопай…
Лисичка прикрыл темно-серые глаза длиннющими, любой на зависть, ресницами, и протяжно вздохнул, беря мягкими губами с ладони гномы яблоко. Выплюнул деревянный хвостик.
- Вредина, - удовлетворенно заключила Ортейя, поднимая палочку. – И грязнуля, - пони фыркнул, всем своим видом демонстрируя презрение к лохани, на которой они плывут.
- Побудь пока один, поднимусь наверх, - качка Ортейю не беспокоила. Ей приходилось ходить по веревочным сеткам, натянутым меж утесов, там-то качало еще как… Но рядом всегда была суша. Надежная и незыблемая, не то что море.
Все эти мысли быстро пробегали в голове гномы, покуда она выбиралась на палубу по доске с поперечными досточками. Лазала-то она ловко, да только…
- Клянусь… порождениями самых глубинных глубин… - и не насладиться открывающимся перед ней сине-сверкающим морским простором, не вслушаться в трепет парусов на попутном ветру, не вдохнуть его, этот ветер – от запаха моря и ослепительно яркого солнца у Ортейи махом взбунтовались нос и глаза. Откатившись под фальшборт, к смотанной бухте троса, она спешно зашарила по карманам в поисках хоть какой-нибудь тряпицы.

Отредактировано Ортейя (01-08-2013 15:13:24)