Сантос часто ругал Майло. "Ты слишком импульсивен!", - говорил он, когда ученик в порыве ярости сжигал пыльные свитки, на которых были изображены хитрые линии плетений. "Ты не умеешь концентрироваться!" - утверждал он, когда Майло обрывал заклятие на середине, но доведя линию плетения до конца. Однако, что бы не говорил старик, Антонио стремительно быстро постигал тайны магического искусства, и вот сейчас, в возрасте шестнадцати лет, он уже получил право выходит на финишную прямую в своем обучении. Ещё пару лет, и он получит право держать заключительные испытания, после которых он станет полноправным магом. Сейчас он уже имел право выносить посох ученика за пределы цитадели. Более того, он впервые отправлялся домой с посохом (вообще-то, это было против правил, но архимаг сделал для своего любимчика исключение). Майло с нетерпением ждал того момента, когда он сможет покрасоваться перед сестрой и родителями, превращая неосязаемые узоры в пылающее пламя. Сейчас же, сбавив ход лошади, парень с удовольствием наслаждался, когда ощущал на себе почтительные взгляды некоторых путников, что были из простых. Дорогая, раверанской породы лошадь, красная мантия (пусть и ученическая, а не мантия мага, но видят ли необразованные люди, даже читать не умеющие, разницу?), посох за спиной - все это, как считал рыжий, делало, по его мнению, в глазах путников опасным магом.
Вечером Майло остановился в большом трактире, что носил гордое название "Упитый василиск". Трактир был ухоженный, чистый - парень всегда останавливался в нем по пути в столице или домой. Сейчас же они покрасили вывеску, а потому змиеподобный, плохо нарисованный монстр, теперь обладал яркой настолько, что даже режущей глаза, ядовито-зеленой шкуркой и встречал путников упитым, затуманенным взором желтых куриных глаз. Внутри Антонио с огромным удовольствием подметил, что несколько постояльцев оторвались от игры в карты, разговора, пищи и внимательно изучили вошедшего мага - носящие посох редкость среди людей. А такие юные, как Майло, непременно привлекают внимание. Трактирщик уверил, что проследит, чтобы юношу обслужили по первому разряду. Пустых мест в трактире не было, но тут, словно по волшебству, освободился удобный столик, за который Антонио и уселся, с любопытством поглядывая на других путников. К его сожалению, к этому моменту на него уже почти никто не смотрел, и это немного кольнуло самолюбие юного мага.
Вскоре грудастая дочка трактирщика принесла мальчишки пинту со свежим и сладким яблочным сидром. Неоднозначно подмигнув богатенькому постояльцу, она, спешно шевеля своими неоспоримыми достоинствами, неторопливо отправилась на кухню, надеясь, что молодой маг оценит их по достоинству. Винить её нельзя - когда нет принцев на белом коне подойдет и маг на вороной кобыле, лишь бы в кошеле звенели сохатые. Не успел Майло как следует распробовать сидр, как девица уже принесла ему рябчика с жареной картошкой, в этот раз уже прямо шепнув ему на ухо такое, что рыжий покраснел. С трудом отказавшись от заманчивой перспективы (Антонио де Монфор был отнюдь не дураком, и, когда надо, мог себя сдерживать) и посвятил себя пище. Трактирщик действительно постарался на славу, впрочем, как и всегда. Но откушать Майло не успел - он услышал прямо за своей стеной небольшую перепалку трактирщика с очередной посетительницей - симпатичной девушкой, что была, по видимому, бардом. Но в "Василиске" уже выступал бард, а свободных мест не было и девушке решительно некуда было присесть. Майло, не долго думая, предложил занять место рядом с ним, стол был слишком большой для одного. Трактирщик облегченно вздохнул, и убежал куда-то, звеня кружками на подносе. Майло же улыбнулся и, не говоря ни слова, вернулся к пище - желудок уже начинал сердито урчать на хозяина.

Вопрос о "роде" вызвал у Майло недоумение. То, что девушка просто-напросто хотела узнать подвластную ему магическую дисциплину, парень даже предположить не мог - ведь на нем была красная мантия, а цвет мантии, как известно, сам говорит за мага какая стихия ему подчиняется. Красный цвет значит огонь, все логично и понятно на интуитивном уровне. А потому он счел вопрос о "роде" слишком буквально, и, совершенно не подумав ляпнул:
- Какой род? Де Монфор! - и, тут же, поняв, что сказанул лишнего, недоучка-пиромант уткнулся обратно в тарелку, уже без особого энтузиазма тыкая вилкой в остатки жаренного рябчика. Что сказал бы отец, если бы узнал! Это же надо - заявить о своей принадлежности к одному из самых знатных родов королевства первой же встречной на дороге. Так и до беды не далеко. Впрочем, самобичеванием юный де Монфор не собирался. Тревожно оглядевшись, Майло решил, что ему, впрочем, бояться нечего - девушка к себе располагала, а из посетителей, вроде бы, никто не услышал глупого откровения Майло, а потому он, рассеяно улыбнувшись, поднес палец ко рту и добавил: - Только тссс! А как ты, - Антонио смутился, - вы догадались что я из знатных?
А вот второй вопрос девушки ученика пироманта вовсе не удивил. Он был вполне ожидаемым, а ответ на него Майло придумал заранее, когда в голове воображал, как все в таверне удивятся, увидев столь юного мага с собственным посохом. Отодвинув тарелку и пододвинув к себе пинту с сидром, рыжий хитро улыбнулся, немного отпил сладкого яблочного напитка и, с легким и наигранным пренебрежением, сказал:
- О, Цитадель каждому дает по его заслугам, и возраст здесь совершенно не главное. Главное - способность подчинить себе дар, показать стихии, что ты властен над ней! - с этими словами Майло взял в руки посох и начертил "Огненную звезду", дабы продемонстрировать. Маленький шарик материализовался в воздухе, и медленно и красиво пролетел... сантиметров пять. После чего "потерял управление" и рухнул прямо на руках неудачливого мага. Мантия тут же загорелась Майло вскрикнул и тут же опрокинул пинту на огонь. Тот потух, но Майло был буквально разбит. Мало того, что, заметившие это, тут же не преминули громко рассмеяться, так ещё и новая мантия была испорчена. Майло угрюмо надулся, и, красный от стыда, опустил взгляд и начал с интересом изучать собственные сапоги.

От неприкрытой лести Майло покраснел пуще прежнего, и теперь оттенок его обычно бледного лица был сравним со цветом алой, увы, немного подгоревшей, мантии. Майло, разумеется, любил, как и всякий человек, когда ему говорили приятные вещи. Нравилась ему и лесть - обычно в таких случаях он нахохливался, словно певчая птица из зверинца отца, и с важным видом внимательно слушал каждое слова, одобрительно кивая. Но сейчас, после такого сокрушительного фиаско с плетением, юный маг считал, что над ним издеваются, и, самое обидное, умело это маскируют, да так, что слова не скажешь.
"Довыпендривался. Виноват. Сиди теперь и красней. А потом ещё и перед родителями с сестрой красней - запасных мантий на дорогу в Цитадели не выдают, а рукав ныне безвозвратно испорчен, такого не утаишь".
Разумеется, у молодых огненных магов мантии загораются довольно часто, и ожоги среди них не редкость, а потому первому, чему учат обладателей огненного дара, так это тушить огонь. Но Майло уже не был зеленым и неопытным, по крайней мере он сам себя таковым не считал, а потому каждый свой промах, с поистине подростковым пылом, он объявлял позорным и ненавидел себя за него.
Хохот в зале стих, а Антонио наконец набрался смелости оторвать свой взгляд от собственных сапог. Вроде ничего страшного не произошло. Девушка над ним не смеялась - по крайней мере во взгляде насмешки не было. Уже хорошо. Майло дождался, пока дочка трактирщика, явно несколько рахочаровавшаяся в своем "принце" наполнит ему кружку, и отпил. Сидр был замечательный. Даже на юге, где росли такие сорта яблок, о выращивании которых Раверан не мог и мечтать, он вкуснее не пробовал.
Антонио хотел было, согласно этикету, руку поцеловать, но вовремя сообразил, что не при дворе, а потому нелепо исправился и слегка пожал...
- А я Антонио. Ну или Майло - как будет угодно, - затем подумал и добавил, - Но лучше Майло.
Парень ненадолго задумался. Барды всегда были интересны ему, и не только их баллады и игра на лютне. Он всегда желал быть свободными, как они, путешествовать всеми дорогами древних королевств и побывать в таких приключениях, о которых они потом поют баллады на пирах при дворах рыцарей и лордов. Но сыну знатного рода такое повидать не суждено. Нет, конечно, он мог сбежать под покровом ночи и пуститься в странствия. Но Антонио слишком любил свою семью, и, даже поддавшись эмоциям, не мог бросить мать, отца и сестру. Потом, он был магом. А маг обязан служить королевству, а беглый маг является преступником...
- Бард... - завороженно повторил Майло, - Интересная у вас жизнь, должно быть! А вы куда сейчас путь держите?
Майло надеялся, что им будет хоть немного по пути, чтобы набиться ей в попутчики. Ведь бард у костра может рассказать столько историй... А если повезет, то ещё споет и сыграет!

- В Харду! - Майло по-настоящему обрадовался услышав это, лицо засияло улыбкой и о прежней угрюмости и унынии было забыто окончательно, до поры, - Так это же моя родина! А я домой еду! Так, значит, попутчики?
Настоящее везение! Антонио не любил одиночество. Общительный и шумный, он обожал компанию, а компания барда была бы для него по-настоящему приятной. Если девушка согласится, то дорога до Харды не будет так скучна, а от границы до Ксанти добраться можно за день. Путешествие домой стало в разы интересней. Майло отчего-то считал, что бард знает просто невероятное множество историй и просто жаждет ими с ним поделиться. Подросток, максимализм - что с него возьмешь?
Майло, на радостях, заказал ещё пинту сидра и орехов в меду, но как только сладости принесли, он заметил за окном неладное - какие-то два нелепых мальчишки крадучись уводили из конюшен двух лошадей, одна из которых была джамийской породы, вороной, носила кличку "Муха" и, несомненно, принадлежала Майло. Так просто расставаться со своим ездовым животным, к слову, не дешевым, Майло не собирался.
- Лошадей! Уводят! Хватай воров! - завопил он, и, схватив посох, побежал на выход. Завсегдатые трактира ненадолго оторвались от еды, игр, размышлений и разговоров и удивленно посмотрели на рыжего мальчишку. После покрутили пальцем у виска. Дела до чужих лошадей им не было. Люди народ очень прагматичный и просто так шевелиться ради чужого имущества уж точно не собирались.
Увы, по дороги к выходу, Майло споткнулся о выпирающую доску на полу и чуть не упал, но равновесие удержал и продолжил погоню. Но, когда он выбежал на улицу, похитителей видно уже не было. Выругавшись, Майло рухнул на колени и ненавистным взглядом посмотрел на конюха, старого мужика, явно подвыпившего и проснувшегося лишь от вопля Майло. Спросить куда воры направились у Антонио ума не хватило. Так же он не догадался посмотреть на отчетливо заметные следы - лошадей уводили не по дороге, а куда-то в кусты, а потому сломанные ветки и следы копыт на земле мог не заметить только кто-то слишком импульсивный и невнимательный. Например Майло, ученик-пиромант.