Роберта никогда не была религиозна. Более того, она терпеть не могла проповедников. По большей части, за их бессмысленные попытки обратить ее в какую-нибудь глупую веру и заставить покаяться. Таких субъектов девушка открытым текстом отправляла в пешее эротическое путешествие по их нелегкому жизненному маршруту. Но еще одних – истинных умельцев выволочь на свет ее давно запечатанные где-то глубоко в душе эмоции и забытые стремления – Хайнлайн не просто старалась обходить стороной, а панически боялась. Потому что, как уже говорилось, она привыкла быть хозяйкой своей жизни, но после разговора с особо искусным падре или награжденным каким-либо иным религиозным чином человеком капитан «Синей птицы» каждый раз задавалась одним очень неприятным вопросом: а своей ли жизнью она распоряжается? Вернее – живет.
Вышедшему Макдональду в спину хотелось, как минимум, засадить нож. За то, что он, минутой ранее, засадил в ее сердце что-то намного более острое. А именно – сожаление о прожитой жизни. О том, чего она «добилась». О том, что мир, где она еще была вправе мечтать о спокойном будущем, был безвозвратно утрачен для нее с того самого момента, когда впервые ступила на борт космического корабля. О том, что даже если бы она согласилась стать «законопослушной гражданкой», забыть о пережитом не получится. Ровным счетом, как и вернуть эфемерную молодость. Чего уж там скрывать, ей двадцать девять и она точно не принадлежит к числу счастливиц, прошедших курс омоложения ради того, чтобы щеголять модными платьями до ста, а то и больше, лет.
Да и хотела ли бы она себе такой судьбы?
Когда-то хотела. Когда-то больше всего на свете хотела увидеть свою семью на приеме у Императора: отца и брата в дорогих костюмах с алмазными запонками, себя и мать – в расшитых золотом платьях.
Сейчас у нее не осталось ни семьи, ни желания выряжаться, как кукла с витрины, чтобы нравиться кому-то, пустота чьей души диаметрально противоположна наполненности кошелька. Да и куда ей уже надевать платья? На это недо-мужское тело, изуродованное тем, что не гнушалась вместе с командой тягать пудовые ящики и латать пробоины в обшивке под палящим солнцем пустынных планет? Куда ей грезить о том, о чем когда-то могла девятилетняя девочка в клетчатом синем сарафане? Или о том, к чему стремилась выпускница Межрасового университета, надеясь, что лапы Империи не доберутся до ее сокурсников, и они построят-таки станцию с символическим названием «Независимость»?..
«Ненавижу проповедников», - еле сдерживая желание что-нибудь разбить, подумала Роберта. Макдональд, этот чертов мерзавец Макдональд, был виноват лишь в том, что напомнил ей о самой себе и о своей «загубленной душе», по которой никто не заплачет, потому что и души-то уже не осталось.
«Пойти на кухню за ножом и прирезать его к чертовой матери?.. Или себя?» - девушка наконец-то поднялась с кровати, каким-то уж совсем отрешенным взглядом изучая отведенную ей комнату. Завыть серым волком сейчас было бы лучшим для нее вариантом, но она не позволяла себе даже этого. Ее буквально изнутри сжирало желание сдохнуть прямо здесь и сейчас, и «Спасибо», о котором просил ее бывший пленник, казалось чуть ли не самой изощренной насмешкой.
- За что я должна благодарить тебя, пленник? – обращаясь к стене, как будто она и была Макдональдом, спросила Роберта. – За то, что твои слова хуже любых червей изгрызли все, чем я жила последние десять лет?
Пойти и сказать это ему в лицо? И  увидеть уже знакомое непонимающее выражение? Или действительно повеситься/зарезаться/напиться до бессознательного состояния, только бы не быть собой и не осознавать, что прожитая тобой жизнь – не то, чего ты хотела?

Последняя дверь по коридору. Хайнлайн заходит туда с каменным выражением лица и, по привычке скрестив руки на груди, опирается спиной о стену. Учитывая то, что она зачем-то переоделась в роскошное бледно-голубое платье, ее поведение действительно придает девушке некоторое сходство с портовой шлюхой. Вот только последние не смотрят так прямо и жестко.
- Хотел узнать, в чем ты виноват? Да ни в чем. Но это не мешает мне тебя ненавидеть, как воплощение всех тех, кто, так или иначе, ломал мою жизнь. Поверь, в тебе собралось предостаточно черт от каждого из них… пленник.

Она пришла его оскорблять. Она этого не отрицала. Вот только имело ли место оскорбление? После всего того, что они успели друг другу наговорить за время «знакомства», кажется, грань между дозволенным и таким, о чем лучше не упоминать, стерлась. Роберта уже не боялась высказать в лицо Макдональду всё, что хочет, и он, похоже, отвечал ей взаимностью. Такой же отчаянной, рваной и яростной, как та, что была только что озвучена ею самою. Они оба были виноваты в том, что несмотря ни на что, оставались самими собой. При любых обстоятельствах. Всегда. И Хайнлайн, дослушивая тираду собеседника, кажется, начала это понимать, и хотела уже сказать что-то умное, но тут все пошло не совсем так, как можно было бы предположить... Проще говоря, Макдональд решил сдохнуть. По крайней мере, капитану «Синей птицы» так показалось.
- Ну уж нет, пленник! Я не хочу гнить под этим колпаком только потому, что ты перепсиховал! – девушка «отлипла» от стены, к которой прислонялась все это время, и, проклиная пышную юбку, присела на корточки рядом с Макдональдом.
«Дышит. Пульс тоже в норме…» - она отпустила руку миллиардера, задумчиво закусывая губу. В этом жесте было столько нерастраченного раздражения, что во рту очень быстро появился солоноватый привкус собственной крови.
Грязно выругавшись и, чтобы не захлебнулся собственной слюной, повернув голову упавшего на бок, девушка еще раз выругалась. Собираясь позвать подопечных, она потянулась было к тому месту, где у нее всегда висел специально оборудованный пояс, но только больно ткнула себя пальцем в живот.
- КОМАНДА! – выглядывая из комнаты Макдональда, заорала Роберта. Пираты появились в считанные секунды. При виде наряда своего капитана, кто-то присвистнул.
- Еще один звук – и будешь разжалован, Ганс, - злобно зыркнув на подопечного, пригрозила девушка.
- Что стряслось? – Брюс первым проследовал за Хайнлайн, скрывшейся в комнате Макдональда.
- У этого придурка что-то вроде припадка, и как бы мне ни хотелось, чтобы он не выходил из этого состояния, пока он в нем пребывает, мы здесь застряли. Так что пусть кто-нибудь перенесет его поближе к ванной… ОСТОРОЖНО! – уже наловчившись быстро подбирать мешающие быстрой ходьбе подъюбники, Роберта сопроводила Макдональда к месту назначения – роскошной ванной комнате, где его прямо в одежде запихнули в джакузи.
- Может, ему еще воду включить и пенки налить? – съехидничал кто-то из команды.
- Тебе в кишки пенки налить. Марш отсюда! Брюс, останься.
Сказать, что Роберта рассвирепела, значит, ничего сказать. Ее буквально била мелкая нервная дрожь от того, что она опять должна спасать жизнь этому мерзавцу.
- Ты зачем так вырядилась? Неужели?..
- Вот хот ты не свисти, - огрызнулась девушка. Зачем она так вырядилась, она и сама плохо понимала.
«Мне так захотелось… Тьфу ты, слова Макдональда! Ну уж нет!» - тряхнув головой, капитан «Синей птицы» потянулась к ближайшему шкафчику, в котором ранее видела ножницы.
- Сейчас приободрим эту тряпку в стиле настоящих пиратских нарядов, - довольно пробормотала Хайнлайн, обрезая часть подола и намеренно оставляя край ткани рваным, как старый парус. Теперь пышная юбка достигала девушке до середины голени, а слева к тому же красовался вульгарный разрез до верхней трети бедра.
- Ты в порядке, Берта? Я тебя такой злой…
- Нет, Брюс, я не в порядке, - она села на край джакузи.
- Он тебя вывел?
- Оба хороши, - сквозь зубы процедила девушка.
- Ты ведешь себя, как…
- Как маленькая Берти, знаю. Сама чувствую себя девятилетней девчонкой, сбившей коленки после того, как вопреки словам матери полезла рвать яблоки на самую верхушку дерева, - Хайнлайн закрыла лицо руками и вздохнула. – Приструни парней, а то еще не хватало, чтобы в их, не отяжеленных интеллектом, мозгах начали выстраиваться логические цепочки касательно моего поведения.
- А есть повод? – боцман уже хотел выйти, но застыл в дверном проеме.
- Иди. – На этот раз она не приказывала, а просила, и Брюс молча вышел.

Когда спустя минут пятнадцать после ухода Брюса Макдональд вдруг решил вернуться к жизни, Роберта уже собиралась напичкать его чем-то из найденной в одном из шкафчиков аптечки. Зачем она приказала отнести его в ванную? Наверное, по указанию инстинкта. Когда ей самой в юности нередко становилось плохо от лишнего спиртного или других сопутствующих жизни начинающего пирата неурядиц, она всегда стремилась найти что-то, хоть отдаленно напоминающее санузел – хотя бы уборную, а если уж ванную, так вообще можно считать себя не такой уж и неудачницей…
Однако бывшему пленнику логика действий капитана Хайнлайн явно пришлась не по душе, и он, пробормотав что-то не совсем членораздельное, вновь отключился. Из контекста девушка успела выхватить только «имплант» и «он сам».
Еле сдержавшись, чтобы не грохнуть об пол найденную в аптечке баночку универсального лекарства от головных и сердечных болей, Роберта вновь призвала на помощь одного из своих ребят и приказала вернуть Макдональда в его номер, после чего, удостоверившись в его относительной сохранности и исключив негативное воздействие со стороны подопечных посредством прямой угрозы лишить радости общения с портовыми красавицами, наконец-то вернулась к себе в номер, где к чертям сорвала и без того подпорченное платье и вновь надела старый наряд, в котором чувствовала себя и увереннее, и удобнее.
- Может, дежурного приставить? – предложил Брюс, встретив капитана на кухне. Она через силу жевала синтетический пирог с яблоками, запивая его, снова-таки, яблочным соком.
- Я сама, - с набитым ртом спокойно ответила девушка.
- Ты не спала нор…
- Я САМА. – Она поднялась из-за стола и отставила посуду в раковину.
Следующие сутки Хайнлайн действительно провела в комнате миллиардера, устроившись в том самом кресле, из которого он ранее вещал что-то по поводу ее ничтожности.
«На себя бы посмотрел».
Однако когда Макдональд наконец-то снова подал признаки жизни, Роберта уже сама находилась на грани изнеможения, что способствовало ее нежеланию повышать голос, да и вообще проявлять какие-либо эмоции.
- Поменьше болтай, жертва хирургии… - она вздохнула, через силу поднялась из кресла и молча вышла в коридор, чтобы позвать кого-то, кто принес бы в комнату «что-нибудь поесть, но «полегче», а то его стошнит с непривычки». Когда ей вручили поднос с куриным бульоном и хлебом, девушка занесла его в номер и поставила на тумбу рядом с кроватью миллиардера.
- С ложечки кормить не буду, не надейся. Хочешь жить – прикладывай усилия. Это только пиратам все за бесплатно достается, - это был уже даже не сарказм. Скорее, дружеская ирония. Мол, раз хочешь верить, что мы плохие, я тебе подыграю. Только живи, дрянь, а то второй раз и мне умирать не хочется.
Возвратившись в кресло, девушка запрокинула голову назад и закрыла глаза. Ее порядком утомил этот «курорт под микроскопом», как она уже прозвала про себя их пребывание на необитаемой планете в пределах этого герметичного колпака со всеми удобствами. Даже безвоздушное космическое пространство, обычно окружавшее их на ладан дышащую посудину, гордо именуемую «Синей птицей», не производило на капитаншу такого угнетающего впечатления, как эти стерильные комнаты, где каждая ее физическая прихоть могла быть удовлетворена нажатием пары кнопок на пульте от системы «Умный дом». Она любила преодолевать препятствия, а не получать все готовое. Наверное, это являлось еще одной причиной, по которой Роберта наотрез отказалась от предложения «начать жизнь с нуля». Если уж начинать, то за свои, честно заработанные (награбленные?) деньги. Без «спонсоров». Потому что обязанной кому-то Хайнлайн не любила чувствовать себя еще больше, чем беспомощной.

Она плохо выглядит? Ей нужно отдохнуть? Роберта фыркнула – громко, почти презрительно. Так делают, наверное, только лошади, но девушка всегда любила это животное и не гнушалась сравнением себя с ним.
«Чья бы корова мычала!» - подумала она, но озвучивать мысли не стала – заново начинать препирания, приведшие к столь печальным последствиям, ей было не то что неприятно, но просто не на руку.
А выглядела она, бывало, и похуже. И даже не тогда, когда ее в этой изодранной блузке тягали по разным отсекам патрульного корабля империи; и не тогда, когда на «Синей птице» произошла разгерметизация как раз в момент захода на посадку на Тортуге»; и не тогда… Хайнлайн вдруг улыбнулась. Количество переделок, в которые она попадала и из которых выпутывалась, давно перевалило за сотню. Наверное, ей все-таки нравилась такая жизнь – полная непредсказуемых поворотов и внезапных угроз, странных людей и сомнительных авантюр. И пускай иногда она действительно чувствовала себя последней помойной крысой со свалки какого-нибудь зачуханного космопорта, сейчас это была просто усталость.
«Терпимо. Руки есть, ноги есть, голова отваливаться не собирается – будем жить», - подытожила для себя капитан «Синей птицы».
А вот на личный счет бывшего пленника подобных радужных прогнозов девушка записать пока что не могла. То, что его стошнило от прописанного всеми земными и не очень докторами куриного бульона, говорило то ли о бесконечной разбалованности Макдональда, то ли о желании снова поиздеваться.
«Или у него действительно неприятие курицы… Что за бред?» - Роберта молча смотрела за тем, как миллиардер уплетает хлеб. Вполне себе гротескное зрелище, если учесть то, чем в их время обычно питались высшие мира сего.
Глаза у Хайнлайн, впрочем, все-таки слипались, и пока Макдональд ел, она почувствовала, что отключается прямо в кресле. В какой-то момент ее просто будто подхватило течение и понесло, понесло мимо каких-то заводей и порогов, берегов и водохранилищ… «Синяя птица»… Пассажирский лайнер… Пленник… Фейерверк… Пленник… Тортуга… Казнь… Пленник…
- Слишком много пленников… - неосознанно, сквозь сон пробормотала девушка. Над ее сознанием до сих пор властвовал мифический Морфей, а в моменты настоящей усталости Роберта страдала тем, что разговаривала во сне и даже иногда могла послужить примером классического лунатика. Поэтому она старалась все же запирать на ночь свою каюту, ибо когда-то уже напугала до полусмерти допоздна засидевшихся на кухне кока и юнгу, мирно игравших в карты на сосиски, зайдя к ним в ночной рубашке, с бластером, закаченными глазами и монотонно повторяемой фразой «Избавиться от балласта». В чувства Роберту тогда привел только ром, случайно опрокинутый на ее ноги рванувшим к кладовке коком. Вода, как известно, способна пробудить лунатика.
Однако сейчас Хайнлайн вставать из кресла не собиралась. Просто периодически повторяла ничем не связанные слова или даже предложения. Последним и з них было:
- У него все козыри, просто слушайте…
Всё произнесенное ею было лишь обрывками уже когда-то отзвучавших разговоров, хотя со стороны, пожалуй, смотрелось, как рассуждение на тему происходящего в конкретный отрезок времени на этой конкретной планете.